41. Политическая система сталинизма. Конституция 1936 г

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА СТАЛИНИЗМА

?Последние статьи и письма В.И. Ленина («О нашей революции», «О кооперации», «Лучше меньше, да лучше» и др.), продиктованные им в конце 1922 г., представляли собой попытку разработки плана социалистического строительства на основе нэпа. Надежды на окончательную победу социализма связывались с успехами мировой революции, и, в частности, с революционным потенциалом народов Востока (а не Запада, где к тому времени наблюдался спад революционной активности). В качестве приоритетной задачи В.И. Ленин рассматривал создание «материальной основы для коммунизма» путем развития крупной промышленности. В области аграрных отношений нэп должен был осуществляться через кооперацию и иметь в качестве цели ее превращение во всеобщую форму социальной организации населения страны. Одно из центральных мест в плане социалистического строительства занимала также культурная революция.

Еще одна проблема, поднятая в ленинском «завещании», была связана с сохранением единства в партии. Раскол в рядах РКП(б) мог привести к потере контроля над властью. Чтобы избежать этого, Ленин в «Письме к съезду» предлагал устранить те недостатки в структуре и системе аппарата, которые могли дать возможность проявиться отрицательным чертам руководителей партии (И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина и др.), их личным конфликтам, притязаниям на контроль над центральными органами партии. Однако после смерти Ленина «политическое завещание» было проигнорировано его партийными соратниками. За годы Гражданской войны произошло укрепление монополии РКП(б), слияние ее функций с функциями госаппарата, в результате чего был совершен переход от диктатуры пролетариата к диктатуре коммунистической партии. К окончанию войны РКП(б) насчитывала в своих рядах 650 тыс. человек, 90% из которых вступили в партию уже в военные годы, к 1930 г. численность партии возросла до 1 млн. 674 чел. Социальный состав партии выглядел следующим образом: рабочие - 55,7%; крестьяне - 19%; служащие - 25,3%. В этой массе большевики со стажем до февраля 1917 г. составляла всего 2% (не более 12-20 тыс. человек). В ходе внутрипартийной борьбы в 1920-е гг. (борьба с троцкизмом, новая оппозиция», «объединенная оппозиция», «правая оппозиция») столкнулись различные точки зрения на строительство социализма. Борьба за социалистические идеалы совмещалась при этом с борьбой за лидерство в партии, в которой победил Сталин и его окружение, опиравшиеся на насильственные методы управления.

Формирование новой политической системы - процесс достаточно длительный, охватывающий, по крайней мере, два десятилетия. Многие ее черты проявились уже в самый момент возникновения, в 1917 г., однако окончательное завершение процесса относится к концу 30-х гг.

Составной частью сталинского политического режима 30-х годов явились террор и репрессии. Форсированная индустриализация и ускоренная коллективизация должны были опираться на внеэкономическое принуждение, выражавшееся в массовом терроре и создании политико-идеологической и социально-психологической атмосферы для массового энтузиазма.

Сегодня мало кто оспаривает утверждение о периоде существования советской системы как о времени диктатуры (чего не скрывали сами большевики), однако характер этой диктатуры многим видится по-разному, вплоть до особой формы демократии.

«Большой террор» выполнял роль чудовищного механизма, при помощи которого Сталин пытался ликвидировать социальную напряженность в стране. Логическим продолжением данной политики стало принятие в 1936 г. новой Конституции СССР, которая служила своеобразной ширмой, призванной прикрыть тоталитарный режим демократическими и социалистическими одеждами.

Новая Конституция была принята 5 декабря 1936 г. на VIII Всесоюзном чрезвычайном съезде Советов. Сталин, обосновывая необходимость принятия новой Конституции, заявил, что советское общество «осуществило то, что у марксистов называется первой фазой коммунизма- социализм».

Экономическим критерием построения социализма Конституция провозглашала ликвидацию частной собственности (а значит, и эксплуатации человека человеком) и создание двух форм собственности - государственной и колхозно-кооперативной. Политической основой СССР были признаны Советы депутатов трудящихся. Коммунистической партии отводилась роль руководящего ядра общества. Конституция предоставляла всем гражданам СССР независимо от их пола и национальности основные демократические права и свободы - свободу совести, слова, печати, собраний, неприкосновенность личности и жилища, а также прямое равное избирательное право.

Высшим руководящим органом страны стал Верховный Совет СССР, состоящий из двух палат - Совета Союза и Совета Национальностей. В перерывах между его сессиями исполнительную и законодательную власть должен был осуществлять Президиум Верховного Совета СССР. В состав СССР входило 11 союзных республик.

Новая советская Конституция была удивительным по своей двойственности документом. Нетрудно заметить, что в реальной жизни большинство ее норм оказались пустой декларацией. А социализм «по-сталински» имел весьма формальное сходство с марксистским пониманием социализма. Его целью являлось не создание экономических, политических и культурных предпосылок для свободного развития каждого члена общества, а наращивание мощи государства. Функции по распоряжению «социалистической» собственностью и политическая власть сосредоточились в руках Сталина и партийно-государственного аппарата и оказались отчужденными от народа. Но тем не менее демократизм содержания Конституции и констатация ею того факта, что идеалы и ценности Октябрьской революции претворяются в жизнь, имели большое воздействие на общество, так как подтверждали, что его жертвы и лишения были не напрасны.

Еще сам основатель этой системы В.И. Ленин пытался обосновать идею диктатуры пролетариата как демократии для большинства народа (трудящихся) и диктатуры - лишь для меньшинства (свергнутых эксплуататоров). Впрочем, Ленин же одним из первых обратил внимание на ряд недостатков возникшего государственного аппарата, на его растущую бюрократизацию и попытался найти пути реорганизации. Но его оппоненты видели в этом большее. Они утверждали (и утверждают), что власть, созданная большевиками, есть одна из самых жестоких форм диктатуры, расходясь лишь в определениях: личная, партийная, тоталитарная и т.п. Чтобы определить истинность того или иного положения, следует разобраться в том, как возникла и что из себя представляла политическая система в СССР.

Прежде всего, Советский Союз возник как государство многонациональное и потому важно обратить внимание на процесс формирования национально- государственного устройства СССР. Собственно говоря, это вполне естественно, учитывая исторические традиции, экономические и культурные связи, единство социально-политических систем, сложившихся в результате революции и т.п. Однако нельзя не обратить внимание на противоречия между весьма демократической программой большевиков по национальному вопросу, основанной на праве наций на самоопределение, и реальным ее осуществлением. Уже в годы революции самостоятельность советских республик оказалась формальной. (Хотя нельзя не отметить, что национальная политика Советской власти явно выигрывала по сравнению с той, что проводили оппоненты большевиков). Поэтому естественным выглядело стремление части партийного руководства закрепить сложившуюся ситуацию. Именно таков был проект, предложенный И.В. Сталиным, о вхождении отдельных республик в состав РСФСР на правах автономных. Включение В.И. Ленина в работу по выработке принципов национально-государственного устройства привело к принятию весьма отличного варианта, который представлял из себя попытку совместить преимущества федеративной и конфедеративной моделей. Однако прочность такой формулы была весьма сомнительной, поэтому происшедшее впоследствии перерастание СССР в унитарное, жестко централизованное государство выглядит вполне закономерно.

Централистская модель сформировалась и во внутреннем устройстве Советского государства. Во-первых, она проявилась в складывании однопартийности в политической системе. Начало этому процессу положил отказ от сотрудничества большинства политических партий в Учредительном собрании, далее последовал раскол в коалиции большевиков и левых эсеров и, наконец, в течение 1919 - 1920 гг. - вытеснение большевиками еще остававшихся в Советах меньшевиков и эсеров. Спектр средств, использовавшихся властями для борьбы против небольшевистских партий, был весьма разнообразен. Здесь применялись и репрессии (аресты, ссылки, судебные процессы, подобные суду над правыми эсерами 1922 г.), и изгнание за границу, и перетягивание на свою сторону тех, кто оказался готов к сотрудничеству, и многие другие. В результате, уже к середине 20-х гг. на территории Советской России не осталось каких-либо значительных политических объединений, не только выступающих против большевиков, но даже лояльных к ним.

Правда, до начала 30-х гг. внутри самой партии время от времени возникали оппозиционные течения, но их существование объясняется, в первую очередь, борьбой за власть, вызванной уходом с политической сцены В.И. Ленина. Хотя необходимо признать, что «троцкистская» и «новая оппозиция», «троцкистско-зиновьевский блок», «правая оппозиция» и другие оспаривали не только право возглавлять «строительство социализма», но и добивались принятия предлагаемого ими варианта строительства. И все же, поскольку главным содержанием борьбы было стремление получить власть, неудачи оппозиций были фактически предопределены. Успех здесь был на стороне того, кого менее всего интересовал выбор пути развития, того, кто проявит наибольшую гибкость (отсутствие открыто высказанной собственной позиции как раз и дает такую возможность: можно легко заключать соглашения с самыми разнообразными идейными блоками), для кого важно не столько как будет осуществляться руководство, а кто будет его осуществлять. В этой закулисной войне не оказалось равных И.В. Сталину. Постепенно, выдавив из руководящих органов всех сколько-нибудь самостоятельно мыслящих политиков, он сохранил вокруг себя лишь тех, кто был готов на беспрекословное подчинение своему лидеру. Тем самым, централизм однопартийный был дополнен внутрипартийным централизмом.

Во-вторых, постепенно стало фактом слияние государственного и партийного аппаратов. Более того, к концу 20-х гг. партийные органы практически подменили Советы в решении не только политических вопросов, но и в элементарных административно-хозяйственных функциях. Теперь ни одно решение, принимаемое государственными органами, не обходилось без предварительного обсуждения в партийных комитетах того или иного уровня. Первые, таким образом, за редким исключением лишь дублировали партийные решения. Объем же полномочий власти в целом непрерывно возрастал, прежде всего, в связи с ростом государственного сектора в экономике в результате свертывания нэпа. Таким образом, фактическая власть в государстве оказалась в руках коммунистической партии.

В-третьих, в связи с расширением функций власти развивалась все возрастающая потребность в значительном государственном аппарате, что стало одной из важнейших причин появления ведущей социальной опоры формирующегося режима - бюрократии (номенклатуры). Мощь этой социальной группы основывалась на обладании распределительными функциями в системе государственной собственности. Видимо, можно говорить о слое номенклатуры не только как о правящем классе, но и как о совокупном классе-собственнике в СССР. Правда, в советской идеологической схеме этому социальному слою места не нашлось, а говорилось лишь о государстве рабочих и крестьян, которым, как утверждалось, и принадлежала собственность на средства производства. (Впрочем, если быть более точным, в первые полтора десятилетия Советская власть определялась как диктатура пролетариата, что означало предоставление заметных преимуществ рабочим: например, при выборах один голос рабочего приравнивался к пяти голосам крестьян. Лишь в принятой в 1936 г. Конституции СССР было установлено, по крайней мере, формальное равенство.) Однако на деле то, что определялось как общественная собственность, являлось исключительной собственностью государства, весьма болезненно относившегося ко всяким попыткам ограничения его прав на распоряжение ею.

Вообще существование независимой от государства жизни, как общественной, так и частной, вызывало активное недоверие с его стороны и рассматривалось как реальная угроза. Поэтому оно всячески боролось против нее, используя все имеющиеся в его распоряжении силы. И здесь проявляется четвертая особенность функционирования Советского государства, заключающаяся в том, что его настоятельной потребностью являлось создание мощной системы политических репрессий. Дело в том, что государственная уравнительно-распределительная система хозяйствования не создает эффективных экономических стимулов производственной деятельности, что вполне отчетливо доказал «военно- коммунистический» период. Соответственно, поддержание производительности на относительно высоком уровне могло достигаться лишь при наличии внеэкономических рычагов. Единственно возможными рычагами в этом случае оказываются сила и страх, обеспечивающие лояльность населения и согласие его на материально немотивированную трудовую деятельность. Начало складывания системы относится еще к революционному периоду, когда был создан особый карательный аппарат в виде чрезвычайных комиссий. В тот период борьба велась с реальными и мощными противниками большевиков, выступающими с оружием в руках против Советской власти. Поэтому, наряду с органами ВЧК, в этой борьбе активно использовалась и армия. Одновременно, «карающий меч революции» нередко обращался против тех, кто, хотя и не участвовал в активном противодействии большевикам, в той или иной степени проявлял недовольство существующим режимом.

Успех в подавлении реальных противников не привел к свертыванию активности репрессивных органов. Они лишь изменили основной объект, против которого была направлена их деятельность на втором этапе. Теперь в центре внимания оказались не те, кто действительно боролся с государством, а лишь его потенциальные оппоненты. Первой в этом ряду оказалась интеллигенция. Именно в ее способности к инакомыслию крылась угроза для власти, поскольку, как хорошо усвоили большевики из собственного опыта, и «теория становится материальной силой, когда она овладевает массами»(К. Маркс). Не удивительны поэтому постоянные меры Советской власти по ограничению возможностей любой теоретической работы, особенно в области обществоведческих наук, исключая чисто технические сферы науки, не удивительны и высылки из страны видных деятелей культуры небольшевистского направления («Философский пароход» 1922 г.). Естественными выглядят, наконец, даже процессы конца 20-х гг. (так называемое «Шахтинское дело» 1928 г., процесс по делу «Крестьянской трудовой партии» 1930 г. и др.), на которых обвинялись по преимуществу представители технической и аграрной интеллигенции. «Победа» над интеллигенцией сделала возможной переход к борьбе с новым «противником», возможно, не умеющим сформулировать свои ощущения, но отчетливо чувствующим свою противоположность с коммунистической идеологией Советской власти, - крестьянством. (Впрочем, и рабочий класс не всегда и не во всем демонстрировал свою лояльность.) Все это стало одной из причин осуществления политики «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации».

Третий этап развертывания репрессий связан с политическими процессами второй половины 30-х гг. Их можно определить как использование проверенных методов борьбы с реальными и потенциальными противниками уже во внутриполитическом процессе. (Конечно, ни бывшие оппозиционеры, ни военные, проходившие по «делу М.Н. Тухачевского», не выступали против социализма или, хотя бы против лично И.В. Сталина, но потенциально именно среди этих групп политической элиты мог появиться его соперник. Отсюда - тот размах репрессий против руководящей верхушки. Таким образом, в СССР не нашлось ни одного социального слоя, который бы не оказался затронут репрессиями. Деятельность репрессивного механизма имела и еще одну цель: с конца 30-х гг. она стала одним из важнейших источников обеспечения дешевыми трудовыми ресурсами индустриальной политики в СССР. Поэтому репрессии продолжились и после того, как, казалось, все основные действительные и возможные противники были уничтожены (депортации народов, репрессии против бывших военнопленных и остававшихся на территории, оккупированной Германией, в годы Великой Отечественной войны и т.д.). К тому же, сама логика развития карательного аппарата, как бюрократического учреждения, вела к разрастанию системы, стремившейся к самосохранению даже ценой прямого подлога (фабрикация всевозможных «дел», «заговоров» и т.п.).

Централизм общегосударственный и партийный, основанный на насилии и страхе, естественным образом получал свое завершение в культе личности. Первые его черты сложились еще во время лидерства В.И. Ленина, однако наиболее полное свое завершение он получил при И.В. Сталине. Устранив всех возможных конкурентов, Сталин получил неограниченную власть в стране, которой бесконтрольно и произвольно пользовался, сообразуясь лишь с собственным пониманием государственного интереса. Важно подчеркнуть, что не Сталин создал подобную политическую систему, ее возникновение стало результатом закономерного развития политических процессов в России первой половины ХХ в., однако его личность во многом определяла и характер, и темпы, и результаты этого процесса.

Таким образом, в 30 - 40-х гг. завершилось формирование советской политической системы, жестко централизованной, недемократической, тоталитарной. Подобные системы функционируют относительно эффективно лишь в чрезвычайных условиях (военных, или близких к ним), то есть там, где требуется исключительная мобилизация всех сил, где как раз и необходимы централизация, командно-административные методы экономической деятельности, недемократизм и т.п.; однако в «нормальной» обстановке стабильного развития они начинают стагнировать, теряют свою эффективность. Отсюда - неизменная тяга таких политических режимов к созданию военной обстановки даже тогда, когда реальной войны нет и не ожидается, стремление действовать «штурмовыми» методами, что наглядно проявилось, например, в таких мероприятиях Советской власти, как индустриализация и коллективизация.

Наряду с идеологическими учреждениями тоталитарный режим имел и другую надежную опору - систему карательных органов для преследования инакомыслящих.

В начале 30-х гг. прошли последние политические процессы над прежними оппонентами большевиков - бывшими меньшевиками и эсерами. Почти все они были расстреляны или отправлены в тюрьмы и лагеря.

В конце 20-х гг. «шахтинское дело» послужило сигналом для развертывания борьбы с «вредителями» из числа научно-технической интеллигенции во всех отраслях народного хозяйства. С начала 1930 г. развернулась массовая репрессивная кампания против кулачества и середняков.

В 1936 г. состоялся первый из крупных московских процессов над лидерами внутрипартийной оппозиции. На скамье подсудимых были ближайшие соратники Ленина - Г. Зиновьев, Л. Каменев и др. Их обвиняли не только в убийстве 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК и секретаря ЦК и Ленинградского обкома ВКП(б) С. Кирова, но и в попытках убить Сталина и его ближайших соратников, а также свергнуть советскую власть. Прокурор А. Вышинский в заключительном слове заявил: «Взбесившихся собак я требую расстрелять - всех до одного!» Суд удовлетворил это требование.

С ноября 1934 г. стали действовать для вынесения приговоров по делам «врагов народа» и членов их семей внесудебные органы- так называемые особые совещания (из 2-3 человек), отправившие в лагеря и на смерть многие тысячи советских людей.

С декабря 1934 г. был введен «упрощенный порядок» рассмотрения дел «врагов народа», по которому следствие должно было закончить свою работу в течение десяти дней, обвинительное заключение вручалось обвиняемым за сутки до суда, дела слушались без участия сторон, а просьбы о помиловании запрещались.

В 1937 г. состоялся второй процесс, в ходе которого была осуждена еще одна группа лидеров «ленинской гвардии». В том же году была репрессирована большая группа высших офицеров во главе с маршалом М. Тухачевским.

В марте 1938 г. были расстреляны бывший глава правительства А. Рыков и «любимец партии» Н. Бухарин.

Каждый из таких процессов вел к раскручиванию маховика репрессий для десятков тысяч людей, прежде всего для родственников и знакомых, сослуживцев и соседей по дому репрессированных.

Всего были репрессированы 40 тыс. офицеров Красной Армии.Тогда же был создан секретный отдел НКВД, занимавшийся уничтожением политических противников власти, оказавшихся за рубежом. В августе 1940 г. был»убит Л. Троцкий. Жертвами сталинского режима стали многие деятели Коминтерна и даже некоторые представители «белой» эмиграции.В тюрьмах не хватало свободных мест. Начала формироваться широкая сеть концентрационных лагерей. Со второй половины 30-х гг. аресту и суду подвергались не только политические оппоненты власти, но и «потенциальные» враги, которых судили не за конкретные действия, а за потенциальную опасность для режима. Такая «мера социальной защиты» вела к «срезанию» целых слоев общества.

По официальным данным, в 1930-1953 гг. по обвинению в контрреволюционной, антигосударственной деятельности были вынесены осуждающие приговоры в отношении 3778234 человек, в том числе 786 098 - смертных;

Утверждение всевластия партийного аппарата и сращивание его функций с функциями государственных органов власти составили сущность сталинизма, который приобрел форму режима личной власти (культа личности). Сталинизм имел свою социальную базу: активную - ближайшее окружение вождя и пассивную - народные массы, в числе которых рабочие, сельская беднота, среднее крестьянство, маргинальные слои. В 20-е гг. в руках Сталина было сосредоточено все дело назначения руководящих кадров в стране, размещения их на различных уровнях номенклатуры. К середине 30-х можно считать политическую систему сталинизма окончательно сложившейся, что и было закреплено в новой Конституции СССР, которая была принятая на VIII съезде Советов 5 декабря 1936 г. и действовала до 1977 г. Конституция законодательно закрепляла «победу социалистического строя» в СССР. Высшим органом государственной власти объявлялся Верховный Совет СССР (вместо съезда Советов), а между его сессиями - Президиум. Конституция запрещала эксплуатацию человека человеком, ликвидировала классовые ограничения в избирательной системе, устанавливала всеобщие, равные прямые выборы при тайном голосовании. В 1939 г. на ХVIII съезде ВКП(б) было заявлено «о победе социализма в основном» и о «переходе к развернутому строительству коммунизма».

В советской политической модели тех лет присутствовали признаки, традиционно относимые к социализму: отсутствие эксплуататорских классов; замена частной собственности коллективистской; плановость, распространявшаяся на все народное хозяйство; гарантированное право на труд, бесплатное всеобщее среднее образование; всеобщее избирательное право. Формально юридически устанавливалось наличие двух форм социалистической собственности - государственной и групповой (кооперативно-колхозной), хотя сложившаяся к тому времени директивная экономика характеризовалась фактически полным огосударствлением средств производства. Сталинизм существовал как цельная, исключительно жесткая, авторитарная идеология, охватившая собой все сферы жизни общества. В ее основе лежал марксизм-ленинизм, еще более упрощенный и измененный.

Модель общества, сложившаяся в 30-е гг., характеризовалась тотальным охватом населения официальными массовыми организациями, ставшими еще в начале 20-х гг. «приводными ремнями» от партии к массам.

Почти все трудоспособное население страны состояло в профессиональных союзах. В отношении профсоюзов партийное руководство допускало самое настоящее командование, мелочную опеку, подмену выборных структур. Не соблюдался принцип коллективности руководства. С 1932 по 1949 г. съезды профсоюзов и всесоюзные профсоюзные конференции не проводились ни разу. Лишь раз в год созывались пленумы ВЦСПС. Происходили неоправданно частые реорганизации профсоюзных органов, кадровые чистки в них. Политическим обвинениям, а затем и репрессиям подверглась большая часть профсоюзных работников, в том числе С. Лозовский, Я. Рудзутак, Д. Рязанов, М. Томский и др.

То же самое можно сказать и о крупнейшей молодежной организации - комсомоле. Уже к середине 20-х гг. становится очевидным стремление Сталина установить между партией и комсомолом такие отношения, при которых этот союз находился бы в прямом, беспрекословном подчинении партии. В 30-е гг. вся идейно-воспитательная работа комсомола (как, впрочем, и всех других массовых организаций) была сориентирована на возвеличивание Сталина, на поиск и уничтожение многочисленных «врагов народа» в комсомоле, на идеологическое обоснование проводившегося в стране сталинского политического курса.

Массовые организации были созданы для рационализаторов, изобретателей, женщин, физкультурников, ученых, литераторов, театральных деятелей, музыкантов, художников, школьников, множества других категорий. Ими было охвачено практически все население страны, начиная с 8-9-летнего возраста. По своей структуре и задачам они становились как бы «продолжением» партии, лишь приспосабливая официальную идеологию и политику к особенностям возраста, пола, специфике деятельности различных слоев населения.

Точно так же как единственной партией в стране была ВКП (б), в профессиональном движении была монополия огосударствленных профсоюзов, в молодежном движении - ВЛКСМ, в детском - пионерской организации и т. д.

Политический режим, сложившийся в СССР к концу 30-х годов, имел тоталитарный характер. Его основными чертами были: стирание границы между государством и обществом; сосредоточение власти в руках партийного аппарата (власть при этом не была ограничена законом и опиралась на репрессии); культ личности вождя; тотальный контроль над обществом и личностью; запрещение политической оппозиции и свободомыслия; тенденция к распространению вовне советских идей и порядков; обстановка «железного занавеса» (т.е. ограничения в области политических и гуманитарных контактов с зарубежными странами в условиях внешнеторговой государственной монополии).

Уже в период гражданской войны на всех государственных постах в стране находились члены правящей большевистской партии. В результате партийная и государственная власть сосредоточилась в одних руках. На всех «этажах» управления страной был обеспечен партийный контроль над государственными органами, армией, промышленностью.

Назначением и смещением государственных деятелей ведали не государственные, а партийные инстанции. Даже юридическим правом выдвижения кандидатов в депутаты Советов различных уровней пользовались (по Конституции 1936 г.) исключительно партийные и руководимые ими общественные организации. Многие государственные функции оказались переданными партийным инстанциям (например, вопросы планирования и организации производства решались не в наркоматах или Госплане, а в ЦК и в Политбюро).

Политбюро принимало окончательные решения о создании и закрытии наркоматов, о назначении и снятии наркомов и других руководителей. Ни один закон в стране не мог быть принят без предварительного одобрения его в Политбюро. Члены партии, работающие в государственных и судебных органах, обязаны были беспрекословно выполнять прежде всего решения вышестоящих партийных инстанций.

К концу 30-х гг. ВКП (б) в значительной мере изменила и свой собственный облик, утратила остатки демократизма в своей внутрипартийной жизни. В ней исчезли дискуссии, диспуты, воцарилось полное, но весьма относительное «единство». Рядовые члены партии, а в ряде случаев и члены ЦК всех выборных органов были отрешены от выработки партийной политики, которая стала уделом Политбюро и партийного аппарата. И даже не всего их состава, а лишь узкого круга руководителей. «В составе нашей партии, - говорил Сталин в 1937 г., - имеется около 3- 4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, - генералитет нашей партии. Далее идут 30-40 тысяч средних руководителей. Это - наше партийное офицерство. Дальше идут около 100- 150 тысяч низшего командного состава. Это... наше партийное унтер-офицерство». Все это соответствовало в полной мере высказанному еще раньше сталинскому положению о том, что «властвуют не те, кто выбирают и голосуют, а те, кто правят», «те, которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами».

Таким образом, государственная власть в стране к середине 30-х гг. полностью оказалась в руках узкого круга партийной элиты, а сама ВКП(б) составила ядро тоталитарной политической системы.

Существуют и другие точки зрения на характер политического строя СССР 30-х годов. Сторонники первой точки зрения считают реальной победу социалистического строя в СССР, хотя в деформированном виде. В качестве аргументов приводятся такие признаки, как - ликвидация частной собственности, эксплуататорских классов, плановость, социальные права. Гипертрофированная роль государства и репрессивных органов, репрессии и т.д. признаются проявлением деформации, происшедшей под воздействием ряда факторов, в т.ч. отсталости страны, личности Сталина, враждебного СССР окружения и пр.

По мнению других авторов, сталинизм представлял собой один из крайних, экстремальных, а именно - ультралевый вариант общемирового общественного развития (в отличие от ультраправого - фашистского и в противоположность неолиберальному - американскому и западноевропейскому).

Введение

За период с 1924 г. до 1936 г. (после принятия первой Конституции СССР и до принятия второй) в стране произошли существенные экономические, политические и социальные изменения.

Многоукладная экономическая структура была реконструирована с целью усиления государственного планового сектора. Были ликвидированы остатки «эксплуататорских классов», изменился социальный состав интеллигенции и рабочего класса (в его среде появилось много выходцев из деревни).

Сильные трансформации произошли в среде крестьянства.

Сформировался новый правящий слой, создавший свою бюрократию и идеологов. Произошли значительные изменения в сфере национально-государственного строительства. Много перемен произошло также в структуре и системе органов государственного управления и управления народным хозяйством.

?Новая Конституция 1936 г. Общие принципы.

В феврале 1935 г. Пленум ЦК ВКП(б) выступил с инициативой внесения измерений в Конституцию (в части уточнения социально-экономической основы общества на новом этапе и в части изменения избирательной системы).

Вслед за этим съезд Советов Союза ССР принял соответствующее постановление и поручил ЦИК создать Конституционную комиссию.

Новая Конституция состояла из 13 глав и 146 статей. Отмечалось, что политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся, которым принадлежит вся власть в стране.

Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства.

Социалистическая собственность выступает в двух формах: государственной и кооперативно-колхозной. Наряду с социалистической системой хозяйства законом допускалось мелкое частное (основанное на личном труде) хозяйство. Хозяйственная жизнь страны определялась государственным народно-хозяйственным планом. Труд рассматривался как обязанность.

Государственное устройство

Государственное устройство страны определялось как федеративное (союзное) объединение одиннадцати республик. Давался исчерпывающий перечень прав федеративных органов, неперечисленные полномочия остались за союзными республиками.

Последним предоставлялось право выхода из состава СССР, конституции союзных республик должны были соответствовать Конституции СССР, в случае расхождения союзного и республиканского законов, действовал союзный закон. Конституция провозглашала единое гражданство.

Высшим органом власти в СССР становился Верховный Совет СССР, наделенный законодательной властью и состоявший из двух палат: Совета Союза и Совета Национальностей.

Совет Союза избирался по территориальным округам, Совет Национальностей - по союзным, автономным республикам, автономным областям и национальным округам. Обе палаты признавались равноправными и работали в сессионном порядке. В случае непримиримых разногласий при принятии решения Президиум Верховного Совета распускал Верховный Совет и назначал новые выборы.

Вместе с тем Президиум был подотчетен Верховному Совету. Президиум издавал указы, проводил референдумы, в период между сессиями Верховного Совета осуществлял высшую власть в государстве, назначал новые выборы.

Правительство (Совет народных комиссаров СССР) формировалось на совместном заседании обеих палат Верховного Совета. СНК издает постановления и распоряжения на основе действующих законов, принятых Верховным Советом.

В Конституции давался перечень союзных (обороны, иностранных дел, внешней торговли, путей сообщения, связи, водного транспорта, тяжелой промышленности, оборонной промышленности) и союзно-республиканских (пищевой, легкой, лесной промышленности, земледелия, зерновых и животноводческих совхозов, финансов, внутренней торговли, внутренних дел, юстиции, здравоохранения) народных комиссариатов.

По аналогии с союзными органами центральной власти и управления строилась система органов союзной республики.

Глава 9 Конституции была посвящена изменениям в избирательной системе. Закреплялось всеобщее, равное и прямое избирательное право при тайном голосовании, предоставляемое с восемнадцатилетнего возраста. Предшествующее избирательное законодательство (по Конституциям 1918 и 1924 г.) отменялось.

В перечне основных прав и связанных с ними обязанностей граждан упоминалось о правах: на труд, отдых, материальное обеспечение (в старости, по болезни, в случае потери трудоспособности), образование (бесплатное).

Провозглашалось равенство полов, национальностей, свобода слова, печати, собраний, митингов, шествий и демонстраций; отделение церкви от государства и школы от церкви.

ВКЩ6) объявлялась «передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».

Основные тенденции развития советского права в 1930-е гг.

А. Источники и сфера права

На основе Конституции СССР вся полнота власти сосредоточивалась в Верховном Совете, принцип разделения властей отвергался как «буржуазный».

В ряду правовых источников первенствующая роль отводилась закону. Закон в формальном смысле - всякий акт, принятый представительным органом, в материальном смысле это акт, который не обязательно исходит от законодательной власти, но содержит в себе нормы общего значения, устанавливающие определенные правила поведения.

По Конституции 1936 г. формальный и материальный аспекты советского закона всегда совпадают. На практике Верховный Совет делегирует свои функции (на период между сессиями) Президиуму. СНК также принимает постановления и решения на основании и во исполнение действующих законов.

Процесс делегирования законодательной власти от одного органа другому облегчался тем фактом, что эти государственно-властные структуры были консолидированы партийно-политическим единством. Руководящие партийные органы принимали самое активное участие в их формировании.

\С 30-х годов все большее число постановлений правительства стало приниматься совместно с руководящим партийным органом ЦК ВКП(б). Партийные решения приобретали фактически характер нормативных актов. Такая трансформация была обусловлена также представлением о праве как об инструменте государственной политики (поэтому акты, которыми регламентировались наиболее серьезные политические акции, например, коллективизация сельского хозяйства, исходили из двух источников: правительства и ЦК). Процессы концентрации политической власти внутри узкого круга партийных и государственных чиновников (номенклатуры) сопровождались сужением гражданских прав для основной массы населения.

В сферах трудового, колхозного и уголовного права это было особенно очевидно.

Введение паспортов и института прописки усиливало админи-стративный контроль над населением. Сельские жители, часто не получавшие паспортов, были фактически привязаны к месту проживания и ограничены в праве передвигаться по стране.

Б. Правовое регулирование сельского хозяйства

В сфере сельского хозяйства был проведен ряд мер, направленных на усиление плановых начал.

В мае 1939 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О мерах охраны общественных земель колхозов от раздробления», закреплявшее колхозные земли в установленных пределах и ограничивающее процесс увеличения приусадебных земель колхозников.

В январе 1940 г. те же органы принимают постановление «Об обязательной поставке шерсти государству», в марте - «Об изменении в политике заготовок и закупок сельскохозяйственных продуктов».

Еще в сентябре 1939 г. была изменена система сельхозналога, включавшая прогрессивно-подоходное обложение приусадебных участков и освобождение от налога получаемых колхозниками трудодней. Для колхозов устанавливался погектарный принцип обложения (с количества земли), стимулирующий более интенсивное использование колхозами земельных владений.

Одновременно с этими мероприятиями в апреле 1939 г. принимается постановление «О запрещении исключения колхозников из колхозов». Государство стремилось закрепить рабочую силу на колхозных землях и в колхозном производстве.

В. Правовое регулирование в сфере промышленного производства

Схожие процессы происходили в сфере промышленного труда. В декабре 1939 г. ЦК ВКП(б), СНК и ВЦСПС приняли постановление «О мерах по упрочению трудовой дисциплины...», в котором устанавливались дифференцированные нормы страхового обеспечения, зависящие от стажа работы на данном пред-приятии (учреждении).

Одновременно правительство вводило на производстве трудовые книжки, в которых фиксировались занимаемая должность, поощрения и взыскания, налагаемые на работника.

В июле 1940 г. указом Президиума Верховного Совета СССР была повышена обязательная мера труда: вместо существовавших семи- и шестичасового рабочих дней устанавливался восьмичасовой: вместо пятидневной рабочей недели - шестидневная.

Через месяц новым указом запрещался самовольный уход работников с предприятий и из учреждений, а также переход из одной организации в другую. К нарушителям применялись уго-ловные наказания.

В октябре 1940 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР наркоматам было предоставлено право переводить рабочих и служащих с одного предприятия на другое (независимо от их территориального расположения) в принудительном порядке.

В то же время принимается Указ «О государственных трудовых резервах», на основании которого разворачивалась сеть ремесленных училищ и фабрично-заводских школ для подготовки кадров квалифицированных рабочих. Государственные резервы рабочей силы должны были находиться в непосредственном распоряжении правительства.

Права граждан по Конституции 1936 г.

В целом, Конституция 1936 г. закрепила общий принцип равноправия граждан Советского Союза лишь по двум социальным показателям, которые не вызывали никаких политических сомнений: расы и, как это ни странно, национальности. Дискриминация по признаку расы не была актуальна в Советском Союзе. Более того, равенство всех рас было пролетарским принципом, который поддерживался советским государством как интернациональный принцип.

Государственный Комитет по статистике не вел статистику по данному социальному показателю. И поэтому не представляется возможным обсуждать умозрительно реализацию этого принципа применительно к такой социальной характеристике как раса. Иная оценка может быть дана провозглашению и соблюдению принципа равенства по национальному признаку.

Признак равенства по признаку национальности изначально отрицался самой сталинской политикой. После принятия Конституции 1936 г. (как, впрочем, и до этого) этот принцип отрицался повседневностью. Переселение народов, острый «еврейский вопрос» в измерении сталинской политики - все это отрицало идею равноправия граждан СССР по признаку национальности.

Возникает вопрос: почему понимание равноправия было столь ограниченным - лишь по признаку расы и национальной принадлежности? Объясняется это тем, что пролетарская идеология, ставшая затем фундаментом советской идеологии, не признавала равенства по признаку происхождения, имущественного положения, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также другим обстоятельствам.

Принцип равенства по признаку принадлежности к той или иной религии, вероисповеданию не отрицался, но и не был декларирован в Конституции 1936 г. Статья 124 Конституции закрепляла положение об отделении церкви от государства, и этим закреплялось отделение верующих от неверующих. Соблюдение в отношении их политики равенства не допускалось. Права предоставлялись тем гражданам, которые исповедовали государственную идеологию, а не религию. Независимо от пола религиозная принадлежность была основанием ущербности граждан, относя их к разряду неблагонадежных.

Происхождение и принцип равенства в советском государстве не сочетались принципиально, поскольку в соответствии со ст. 1 Конституции Союз Советских Социалистических Республик был «социалистическим государством рабочих и крестьян». Это была принципиальная установка государства и партии, которая была партией рабочих и крестьян. Происхождение не из рабочих и крестьян изначально исключало гражданина из сферы действия принципа равенства, будь то мужчина или женщина.

Имущественное положение как социальная характеристика было основанием для отнесения граждан к классу, к социальной группе. Но в силу того, что имущие классы были уничтожены, вопрос об имущественном положении не стоял. Равенство было возможно лишь между рабочими и крестьянами, включая имущественное равенство.

Эта цепь исключений может быть продолжена, но логика исключений одна: равенство было нарушено идеей изъятия прав, если это было соединено с идеологическими представлениями. Равенство, как мужчин, так и женщин в обществе подвергалось бесконечным ограничениям.

Принцип равенства не может иметь исключений. Он «соединен» с Гражданином, который равен в правах другому Гражданину, будь то мужчина или женщина. Он абсолютен, этот принцип.

Изъятия касались и принципа равенства по признаку пола. За рамками упомянутых выше исключений равенство вычиталось еще раз.

Статья 122 Конституции СССР закрепила, что «женщине в СССР предоставляются равные права с (выделено мной. - Л.З.) мужчиной». Это конституционное положение выравнивало статус одного пола по статусу другого - мужского. Вряд ли есть основание говорить о гендерной идее равенства двух полов, поскольку стандарты, заложенные в Конституции был однобокими - мужскими. Это не стандарт в современном понимании, в основе которого лежит идея уважения прав человека независимо от пола, будь то мужчина или женщина. Но это был важный шаг в понимании того, что женщина должна быть равной с мужчиной во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни хотя и в условиях ограниченной свободы, границы которой определялись государством.

Это проявилось еще в двух статьях Конституции, где содержались специальные нормативные положения относительно равенства граждан при реализации основного политического права - избирать и быть избранным.

Статья 135 закрепила, что выборы депутатов являются всеобщими: все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от пола имеют право участвовать в выборах.

Депутатом также мог стать любой гражданин - независимо от принадлежности к полу.

Статья 137 закрепила, что «женщины пользуются правом избирать и быть избранными наравне с (выделено мной. - Л.З.)-мужчинами».

Конституционное закрепление равенства, а именно право избирать и быть избранным было обеспечено в течение длительного времени специальными политическими установлениями Коммунистической партии СССР. Демократия по-социалистически включала в себя, как необходимый элемент, представительство женщин во всех структурах власти.

33% женщин - среди членов Верховного Совета СССР и аналогично в Верховных Советах республик СССР, и до 50% женщин было представлено во всех структурах власти низового звена - Советах народных депутатов. Женщины, в соответствии с идеологическими и политическими установками Коммунистической партии, должны были олицетворять победу идеологии Советского государства и Коммунистической партии. Женщина-труженица, впрочем, как и мужчина- трудящийся, должны были олицетворять силу государства рабочих и крестьян.

Эти «нормативы» не были квотой, которую установило государство. Это было идеологической установкой партии, в соответствии с которой представительство мужчин и женщин олицетворяло победу социалистической демократии. Реально за этим стояла система руководящих органов ЦК Коммунистической партии, которая работала на демонстрацию успехов политики в отношении женщин.

Такая политика не имела под собой прочных оснований, поскольку общество не адаптировало идеологию и культуру равенства по признаку пола. Эта идеология «спускалась» сверху и, следовательно, не была по-настоящему встроена в реальные общественные отношения. Но иллюзия достижения равенства должна была отражать «успехи» социализма, и она это отражала.

На основании принадлежности к полу равенство было скорректировано в сторону пролетарских, социалистических ролей трудящихся - мужчины и женщины. Лозунг «Кто не работает, тот не ест» по-прежнему оставался общепризнанным, хотя и имел изъятия. И изъятия были сделаны по признаку принадлежности к полу.

Во-первых, право на труд было объявлено обязанностью в государстве трудящихся (ст. 12 Конституции). Одновременно эта обязанность гражданина трудиться была декларирована как право. Статья 118 Конституции СССР закрепила, что «граждане СССР имеют право на труд, т.е. право на получение гарантированной работы» (право обеспечивалось отсутствием безработицы).

Но это право было наполнено по-пролетарски, по-советски идеологическим содержанием. В соответствии с уголовным, административным законодательством преследовались лица, уклоняющиеся от исполнения трудовой обязанности. Эти нормативы имели юридически направленную силу: они касались по преимуществу мужского населения. Они действовали вплоть до начала перестройки. Тот, кто не работал, объявлялся тунеядцем.

Женщина же, в соответствии с представлением советского государства, была не только труженицей, но и матерью. И роль матери безусловно давала ей основание быть освобожденной от обязанности трудиться на производстве при предоставлении ей права быть равной с мужчиной. Право на труд не было жестко связано с обязанностью трудиться лишь для женщины. Она могла иметь лишь статус матери. Роль отца от обязанности трудиться не освобождала.

Гендерно-определенная роль мужчины в период всех лет советской власти состояла в одном: быть тружеником, работником. Роль отца не была предусмотрена идеологией равенства. И государство обеспечивало мужчину работой, которая была не правом, а обязанностью здорового мужчины.

Статус отцовства в Конституции 1936 г. не был предусмотрен. Часть 11 ст. 122 Конституции СССР провозглашала государственную охрану интересов матери и ребенка, государственную помощь многодетным и одиноким матерям, предоставление женщине отпуска по беременности с сохранением содержания, создание широкой сети родильных домов, детский яслей и садов.

Эта конституционная норма означала воспроизведение традиционно патриархатных представлений общества в отношении женщин и их ролей в обществе. Несмотря на то, что равенство для полов было гарантировано во всех областях, отцовство, статус отца, на уровне конституционного законодательства не был закреплен. Говорить о равенстве двух субъектов семейных отношений, отца и матери, по Конституции 1936 г. нет оснований.

В 30-е годы принцип отстаивания прав женщин в отношении своих детей был практически неоспорим. Это корни староукладного семейного быта, где жена - мать, а отец - работник. И эта модель была воспроизведена в норме Конституции. Мужчина не имел прав на государственную охрану интересов отцовства и государственную помощь многодетным и одиноким отцам. Отцовство не было включено как стандарт равноправия в сферу государственной протекции, покровительства. Эта гендерно-асимметричная норма (ст. 122) отразила идею неравного статуса матери и отца в обществе.

За годы советской власти государство подорвало экономическую роль мужчины как главы семьи. Эта роль была уничтожена социалистической оплатой труда. Государство и коммунистическая партия взяли на себя патриархатную роль в отношении семьи, закрепив экономическую зависимость всех членов семьи как основы общества от работодателя-государства.

Если женщина имела право выбора: быть матерью или труженицей, или совмещать две роли, то у мужчины такого выбора не было. Он обязан был трудиться. Но в своей единственной роли-статусе он был поставлен в однолинейную экономическую зависимость от государства. И он был обязан только государству своим «благополучием» (впрочем, как и женщина). Он был привязан к государству патриархатному и, в дополнение, тоталитарному по своей сутр. Он состоял в экономической зависимости.

Это подорвало идею, которая была традиционна для русской (дореволюционной), в принципе патриархатной семьи: глава семьи - мужчина-кормилец. Это мог быть отец, муж, брат - все лица мужского пола. Советская экономика не способна была дать мужчине, который раньше традиционно считался главой семейства, достаточного материального обеспечения для содержания семьи. Невольно социалистическое государство, социалистическая экономика сделала роль главы семьи экономически несостоятельной. Это одна из причин изменения характера семейных отношений в 20-е, 30-е и последующие годы.

Помимо этой причины есть и иная. На социалистический рынок труда пришла женщина. Она получила равное с мужчиной право трудиться. Она стала экономически самостоятельной. И это также определяло характер отношений в семье. Семья начинала выстраиваться по типу эгалитарной семьи, где муж и жена имели самостоятельные заработки, но при этом они были экономически привязаны к государству. Женщина ушла от экономической зависимости от мужа-кормильца, и экономическая роль мужа - главы семьи, кормильца осталась лишь в традиции - в истории семьи. С определенного времени экономическая власть стала принадлежать государству - единственному работодателю-кормильцу. Гендерная зависимость уже двух полов от социалистического государства стала характеристикой семьи, и общества с начала 30-х годов.

Конституция 1936 г. и политические репрессии

Оценивать Конституцию 1936 г. без анализа политических репрессий, которые последовали за принятием Конституции, невозможно.

Идея равенства вряд ли имела основополагающее значение в этот период истории страны. «Равенство» двух полов - мужчин и женщин при проведении политики репрессий - предмет особой экспертизы.

При безусловной политико-идеологической направленности репрессий их важной составляющей были репрессии в отношении «врагов народа» и их семей. Данные, ныне известные всем, опубликованные в печати позволяют сделать вывод. Репрессированные граждане СССР - России и других республик, в массе своей не были «врагами народа» Они были «врагами» системы, которая безжалостно уничтожала людей, и государственной идеологии, которая была насильственно навязана и распространена, и которая также использовалась для уничтожения людей.

Репрессии, конечно, не имели под собой идеологии гендерной симметрии. Но в силу внутренней логики репрессий это была симметрия гендерных репрессий. Она воспроизводила правило уничтожения людей - мужчин и женщин, «врагов народа», врагов системы. Редкая семья не была репрессирована. Пострадали даже дети. Они не были носителями идеологии. Но они были связующим звеном поколений. Для системы, которая уничтожала их родителей, они были потенциально опасны. Они были, с позиции тоталитарной системы, продолжателями родов, которые олицетворяли идею сопротивления системе.

ЧСВН (член семьи «врага народа») - это жены и дети, это сыновья и мужья. Это люди, которые были подвергнуты репрессиям. Они были гражданами СССР. Они остаются в памяти тех людей, которые стали внуками репрессированных членов семьи врагов народа.

ЧСВН - это аббревиатура гендерной симметрии, это показатель уничтожения практически всей семьи.

Гендерная симметрия репрессий никогда не исследовалась. Она должна стать предметом будущих исследований для установления истины.

В основе репрессий лежала силовая идеология, которая была воспроизведена в практике уничтожения и унижения общества. Женщина-мать, женщина-жена как объект насилия во многих случаях была включена в круг репрессий лишь на том основании, что была объектом патриархатных, тоталитарных отношений, где женщина признавалась объектом приложения силы - силы власти.
?Заключение
В истории Конституция СССР 1936 г. является символом власти тоталитарного государства и насилия. При проведении репрессий Конституция 1936 г. была использована как декорация. Она была использована в идеологических целях как инструмент утверждения идеи заботы государства о гражданине и его семье при одновременном уничтожении семьи, членов семьи. Но, ни мужчины, ни женщины, ни дети не могли предполагать, что Конституция гендерной симметрии может стать для них последней заботой государства о гендерном благополучии, их последней «похоронкой». Никто не подсчитал издержек применения насилия и идеологии насилия государства. Мускулинная по своему характеру власть привела к жертвам, а жертва, как известно, не являет собой предмет заботы тоталитарного государства. Она подлежит защите, будь то мужчина или женщина. Гендерная симметрия в защите от насилия должна являть собой предмет особого внимания общества и государства.